«Маленькие трагедии» были задуманы в разное время, воедино их свела осень 1830 года – знаменитая Болдинская осень. Из-за холерного карантина Пушкин провел в своем имении несколько месяцев в редком для него состоянии полной творческой концентрации. Именно тогда он завершил «Моцарта и Сальери» и «Каменного гостя», начисто переписал «Скупого рыцаря» и создал «Пир во время чумы». Все четыре пьесы объединяет камерность действия, резкость диалогов, почти греческая сосредоточенность на одном мотиве – будь то зависть, жадность, страсть или безумие перед лицом смерти.
Пушкин намеренно использовал форму «маленькой трагедии» – жанра популярного в Европе, особенно во Франции XVIII века. Это короткая пьеса на одну моральную или философскую тему, с минимумом действующих лиц и острым этическим конфликтом. Но если в Европе она часто была скорее «иллюстрацией добродетели», то у Пушкина это развернутая внутренняя драма человека, вырванного из контекста, брошенного наедине со своей страстью. Пьесы почти лишены описаний, внешнего действия, второстепенных линий. В центре – столкновение характера и судьбы.
Каждая трагедия представляет собой эссе о границах человеческой свободы.
То, что делает «Маленькие трагедии» особенными – это не просто философская глубина, а интимность разговора. Они не рассчитаны на зрительный зал, не требуют пышных декораций. Их хочется читать вслух или обсуждать в кругу тех, кто умеет слышать подтекст. Это произведения для камерного чтения. И может быть, именно поэтому они с каждым годом становятся всё ближе – не как литературная классика, а как способ быть в диалоге с вечным.
Пушкин намеренно использовал форму «маленькой трагедии» – жанра популярного в Европе, особенно во Франции XVIII века. Это короткая пьеса на одну моральную или философскую тему, с минимумом действующих лиц и острым этическим конфликтом. Но если в Европе она часто была скорее «иллюстрацией добродетели», то у Пушкина это развернутая внутренняя драма человека, вырванного из контекста, брошенного наедине со своей страстью. Пьесы почти лишены описаний, внешнего действия, второстепенных линий. В центре – столкновение характера и судьбы.
Каждая трагедия представляет собой эссе о границах человеческой свободы.
- «Скупой рыцарь» – о власти денег – был написан в эпоху, когда Россия ещё только начинала осмысливать капитал как самостоятельную силу. Здесь герцог с горечью говорит: «Золото – вот бог мой!» – и эта фраза звучит как пророчество XIX века, полного социальных и нравственных катастроф.
- «Моцарт и Сальери» – единственная пьеса, которую Пушкин озаглавил именами исторических личностей. Сальери здесь – почти герой Достоевского: он искренне страдает от несовершенства мира, где «гений и злодейство» живут бок о бок. Интересно, что Пушкин за 2 года до создания этого текста записал в черновике: «Безнравственно ли завидовать гению?»
- «Каменный гость» – вольное прочтение легенды о Дон Жуане, но без обычной легкости и насмешки. Пушкин убрал комедийный элемент, превратив любовника в мрачного фаталиста. Его Дон Гуан не герой и не антигерой, а человек, который давно перестал верить даже в самого себя.
- «Пир во время чумы» – единственная трагедия, написанная по мотивам иностранного текста (перевод Уилсона). Но Пушкин переработал его настолько, что оригинал стал лишь поводом. Здесь он ставит вопрос: имеет ли человек право на жизнь и радость – даже тогда, когда вокруг гибнут другие?
То, что делает «Маленькие трагедии» особенными – это не просто философская глубина, а интимность разговора. Они не рассчитаны на зрительный зал, не требуют пышных декораций. Их хочется читать вслух или обсуждать в кругу тех, кто умеет слышать подтекст. Это произведения для камерного чтения. И может быть, именно поэтому они с каждым годом становятся всё ближе – не как литературная классика, а как способ быть в диалоге с вечным.
23 апреля стартует наш мини-курс по «Маленьким трагедиям». Присоединяйтесь к нему сейчас: потом он войдет в состав большого курса ПУШКИН и отдельно повторяться не будет.